У меня ощенилась сука,
Родила восьмерых щенят.
Были роды - сплошная мука
Все двенадцать часов подряд.

На меня с мольбою глядели
Перепуганные глаза.
Мы от страха на пару вспотели,
Я твердила ей: "Тужься,коза."

Мы и тужились с ней на пару,
И на пару терпели боль.
Задала она, в-общем, жару,
Ну и что? Благодарности - ноль.

Подгребла всех щенят поближе
И поглядывает на дверь:
Помогла, мол, мне, так иди же,
И сама я справлюсь теперь.

Отвечаю ей долгим взглядом:
"Я тобой ужасно горжусь,
И всегда-всегда буду рядом,
Может, я еще пригожусь".






***Мишель...***

Ты скулишь и мечешься во сне,
Что тревожит ласточку мою?
Может, сон приснился обо мне,
Что во ржи над пропастью стою?

Успокойся, я с тобой, я тут,
Нам ничто на свете не грозит,
Пусть плохие сны скорей уйдут,
И крылатый ангел прилетит.

Ты не хочешь ангела? Пускай…
В самом деле, а на что же я?
Я всегда с тобою, так и знай,
Девочка бесценная моя.

Я по капле кровь свою отдам,
Если будет нужно – для тебя.
Вместе ничего не страшно нам,
Необыкновенная моя…






***
Дети джунглей городских,
Мы приехали на дачу.
Для воспитанниц моих
Это – редкая удача.

И купаются они,
И гоняют мяч по полю.
В эти солнечные дни
Нагуляемся мы вволю.

Наваляемся в траве
И наловимся букашек.
Будет вспомнить что в Москве,
В тесноте многоэтажек.






***Экспромт***

На небесах творили боги –
Так появились лабрадогги.
Кто лучший пес? Что за вопрос!
Пес лабрадогги – лучший пес!

Меня вам слышно там, в чертоге?
Спасибо вам за лабрадогги,
За ваш триумф, за ваш успех,
Ведь лабрадогги – лучше всех!

Прим.: ЛАБРАДОГГИ - это не помесь лабрадора и дога. Слово произошло от слияния двух корней: лабра- и англ. doggie (собачка).






Мишель...
Такое пережить – и не свихнуться.
Что помогло мне справиться с бедой?
Я так боялась вновь не прикоснуться
К щеке твоей – мохнатой и родной.

Все будет хорошо – я повторяла,
Свои грехи стараясь замолить,
Но мысль одна меня не оставляла:
Как я сумею это пережить?

Как по утрам смогу я просыпаться,
Не видя самых мудрых в мире глаз?
И если нам с тобой дано расстаться,
То пусть потом – но только не сейчас!

Я лишь могла надеяться на чудо,
И видит Бог – я верила в Него.
Я знала – Он вернет тебя оттуда,
Где темнота – и больше ничего.

И ты вернулась – счастью нет предела,
И радость наполняет через край!
Зачем ты от меня сбежать хотела?
Не выйдет. Не позволю – так и знай!






***
Какое счастье - вновь на даче!
Вот где раздолье для собак!
Они и носятся, и скачут,
Не успокоить их никак!

Зима еще не наступала,
А снег за городом - лежит...
Четыре дня - отнюдь не мало,
Но время быстро пробежит.

И не успеешь оглянуться -
Как собираться снова в путь.
Но мы сумеем прикоснуться
К живой природе хоть чуть-чуть...



***
Год уходящий – год собаки.
Но мы об этом не грустим –
Бывают и другие знаки…
А мы поздравить вас хотим!

И всем своим собачьим сердцем
Желаем каждому добра,
И чтоб души открылись дверцы,
И мир светлее стал. Пора!






***
Порой устав от суеты,
Перевернем свое сознанье –
И воплощение мечты
Находим в крошечном созданьи.

Пушистый ласковый щенок –
Очарованье совершенства.
Вот он уснул у ваших ног –
Какое тихое блаженство!

Ему дадите вы свой кров,
А он вам жизнь – без сожаленья…
Святая чистая любовь –
Не в этом ли оно, спасенье?!






Мишель...

Мы победили это, мы сумели,
Все потому, что мы с тобой вдвоем.
Ведь мы так сильно этого хотели,
Теперь мы очень долго проживем.

Мы будем жить до старости глубокой,
Бродить под одинокою луной.
Пока есть ты – не быть мне одинокой.
Пока есть я – не быть тебе одной…






Мишель...

Если бы сердце умело молчать,
Если б оно не стонало,
Если б умело спокойно встречать
Боль, что доселе не знало!

Боже Всевышний, помилуй ее,
Не разлучай нас, не надо!
Пусть не кружится над ней воронье…
Боже, даруй ей пощаду!

Дай нам еще побродить по лугам,
Дай на снегу поваляться.
Так ли уж много и нужно-то нам?
Только бы не разлучаться!






Мишель...
Мы пойдем с тобою по малину.
Знаешь, обязательно пойдем…
Мы возьмем и Таню, и Марину,
Да и Стеллу с Юткой мы возьмем.

Ты губами будешь брать малинки –
Ты сластена жуткая у нас!
И непрошенные две слезинки
У меня покатятся из глаз.

На тебя обрушилось немало,
Ты держалась стойко, как боец.
Да и я порядком подустала,
Так устроим праздник наконец!






Стелла.

Украшенье интерьера
В нашем тесном старом доме,
Ты – как черная пантера,
Ты – как Кэмпбелл. Как Наоми.

Удивляются соседи:
Мол, изящные манеры!
Элегантна, словно леди,
И застенчива сверх меры.

Кареглазая брюнетка,
Восхищающая взоры,
Шоколадная конфетка
Из элитного набора.

Ты сияй волшебным светом,
Стелла, звездочка родная.
Я с тобой – ты помни это.
Ты со мной – я это знаю…






Посвящаю Мишель…


Не знаешь, где найдешь, где потеряешь,
Чтоб не упасть – соломку б подстелил…
Но каждый день с надеждой проживаешь,
Не ведая, Что Бог определил.

Надежда – та последней умирает,
Когда уж ничего не изменить.
Любой из нас однажды понимает,
Что никого не вправе он винить.

Пути господни неисповедимы,
Мы можем только следовать судьбе,
Молясь о тех, кто нами так любимы –
О самых близких. Да и о себе…

Кто виноват? Все под Богом ходим. А у Бога - презумпция невиновности. Следовательно, во всем нужно винить себя. (Так, мысли вслух)






Юта


Увидев кошку – понесется,
Забыв все напрочь, что есть сил!
Загнав на дерево – вернется:
“Пришел, увидел, победил!”

Смешная маленькая Юта…
Ребенок с ангельской душой.
Ты не взрослеешь почему-то,
При этом став совсем большой.

Здесь темперамент – не на шутку,
Здесь интеллекта – через край!
Смешную маленькую Ютку –
Не изменить. Ну и пускай.

Пусть на уме одни игрушки.
(Послал же Бог мне сорванца!)
И дай-то Бог моей пичужке
Такой остаться до конца.






Поздравление

Самою пронзительной любовью
Я люблю вас всех без исключенья.
Всем желаю счастья и здоровья
И нести свое предназначенье.

Приносить нам радость и удачу,
И дарить любовь всему живому.
Предана любви душа собачья,
И она не может по-другому.






***

На исходе солнечного лета
Я ловлю последние лучи.
Но потоки радостного света
Тают в подступающей ночи.

Ночь приносит нам покой и негу.
Я к окну тихонько подойду,
И глазами отыщу я Вегу,
Яркую чудесную звезду.

Я скажу ей "Ну привет, родная!
Ты прекрасна, краше не найти.
Ты свети-сияй, пока жива я.
Я умру, а ты сияй-свети."

(М-да. Борис Штоколов отдыхает).



8 Марта

Я сегодня ем торт в одиночку,
Светлый праздник шумит за окном.
Поджидаю любимую дочку -
Этот вечер мы с ней проведем.

Пересмотрим любимые диски
И накормим собак повкусней.
Не нужны нам застолья изыски,
Хорошо и покойно нам с ней.






О себе...

Я на остров уеду,
Остров в синем тумане,
И себя-привереду
Попрощаю я с вами.

Я себя попрощаю
На далекие годы.
Я уже ощущаю
Запах дикой природы.

Буду петь и смеяться,
Предвкушая победу...
Но куда мне деваться
От себя-привереды?..






О любви...к собакам

Так их любить, как я люблю -
До слез, до исступления...
Любовь как искупление?
Грехи любовью искуплю!






***
Она вошла в вагон несмело,
Дворняга, черная как смоль,
Худая псина с грудью белой,
В глазах - отчаянье и боль.

Она заглядывала в лица
И мялась жалостно у ног,
Надеясь в пестрой веренице
Найти того, кто б ей помог!

Увидел в ней родную душу,
И обогрел, и накормил.
Ведь он так сильно был ей нужен,
Тот, кто б ее чуть-чуть любил!

Но, погруженные в заботы,
Спешили люди по делам.
А псина все ждала чего-то
И жалась преданно к ногам.





***
В том мире, где мало и так
Порывов и дел благородных -
Друзья, берегите собак,
Породистых и беспородных.

Давайте поднимем вопрос
Заботы о маленьких братьях!
Пусть каждый доверчивый пес
Утонет в хозяйских объятьях!


О наболевшем

Всю чашу мерзости изведав,
Хлебнув достаточно дерьма -
Был прав писатель Грибоедов,
Поняв, что горе - от ума!

Вот так и я - брожу с улыбкой
Среди подонков и глупцов,
И тешусь я мечтою зыбкой
Избавить мир от подлецов.





Россия. День Победы.

Страна высокого полета,
Неисчерпаемая сила.
Спасла Европу ты от гнета,
А что взамен ты получила?

Разрушено святое братство
Великой некогда державы.
Кругом развал и святотатство,
Лишь жалкие обломки славы!

Была великой ты по праву.
Встряхнись, отбрось свои сомненья,
Верни себе былую славу!
Ты - на пороге возрожденья!




***
А чтоб любить - ума не надо.
Любовь - души напрасный труд.
Любовь - смешная клоунада,
А тот, кто любит - жалкий шут.

Когда б любовь дарила счастье,
И радость, и желанье жить,
А не губила б в одночасье,
Тогда бы стоило любить.

Но в этом мире все иначе,
Возможно, любим мы не тех.
А тот, кто любит - много плачет,
Чем только вызывает смех.

Любовь - безумная потеха,
Где забывают о святом.
Я не желаю больше смеха!
Я не желаю быть шутом!

Написано много лет назад. Чушь собачья, конечно. Любить нужно. А чувство опустошенности... На месте выжженной травы всегда вырастает новая, еще более свежая и сочная.





***
А ко мне пришла хандра,
В двери постучалась.
Я впустила до утра -
А она осталась.

И сидим мы с ней вдвоем,
И хандрим на пару.
Песни грустные поем,
Плачем под гитару.

Мне б давно ее прогнать,
Но она упряма.
Прогоню - придет опять...
Вот такая драма.





***
Хоть жизнь порою совсем непроста -
А кто сказал, что должно быть легко?
Мне помогают шагать широко
Шестнадцать лап и четыре хвоста.

И не дадут мне сорваться с моста,
И не позволят мне сбиться с пути.
И знаю я: крепче их не найти -
Шестнадцать лап и четыре хвоста.

Что наша жизнь? Все сует суета.
Давно известна мне ценность всего.
И тем для сердца ценней моего
Шестнадцать лап и четыре хвоста.




*** Раздумье

Как я люблю тишину деревенскую!
Ласковых звуков волшебный полет...
Я испытала всю горечь вселенскую.
Кто не испытывал - тот не поймет.

Здесь лишь нашла я с собой примирение,
Перелистнув прошлой жизни главу.
И, наблюдая природы творения,
Я понимаю, зачем я живу.

Звон колокольный и ветра сияние,
Розовый вечер и алый закат...
Я не прошу у судьбы покаяния.
Незачем спрашивать, кто виноват.





Черепашка

Озорница-черепашка
Убежала под кровать.
Кто ты: Черри или Пашка?
Как тебя мне называть?

Эти бисеринки - глазки
Растопили в сердце лед.
Ну... почти собака в каске...
Только лапу не дает.

Ну... не делает апорта.
Ну... на зов к вам не бежит.
Ну... не съест кусочек торта,
Если плохо тот лежит.

Ну... не лижет ваши лица.
Ну... не спит у ваших ног.
Мы сумеем научиться!
Мы залаем - дайте срок!





Лабрадору по имени Феликс

Что ж... Швеция - чудесная страна.
И ты туда поедешь непременно.
Но будь она сто раз благословенна,
Уж слишком далеко от нас она.

На яхте будешь волны рассекать -
Ведь у тебя теперь такой хозяин...
И выбор его вовсе не случаен -
Подобного тебе - не отыскать!

Ты - потрясенье! Чудо как хорош!
Мы две недели проведем отлично.
Здесь для тебя нет роскоши привычной,
Не Швеция у нас... Да ну и что ж!

И через годы, в сумрачной стране,
Ты отчего-то вспомнишь поневоле
О нашей речке и о чистом поле,
О тех далеких днях. И обо мне...
2007 г.


Дежа вю

Ко мне приходит дежа вю,
Причем с завидным постоянством,
На миг смещая жизнь мою
И время путая с пространством.

Что за лихие виражи
Незамутненного сознанья?
В глазах мелькают этажи
Судьбою созданного зданья.

Нас посещает дежа вю -
Мы в игры разума играем,
И жизнь прошедшую свою
Мы словно шкуру примеряем.





***

Удивительная кучность
Метких выстрелов судьбы.
Роковая злополучность -
Все мы случая рабы.

Я - заложница злой силы,
Я - хранительница бед,
Где-то что-то совершила
И теперь держу ответ.

Да за что твоя немилость?!
Слышишь, Господи, ответь!
Пусть я в чем-то провинилась,
Не в аду же мне гореть!

Вдруг за скрипом половицы
Слышу голос высших сил:
Ну-ка, хватит тут молиться.
Он давно тебя простил.

Ты несчастий не видала,
Знаешь, Бога не гневи,
А проблем у всех немало,
Успокойся и живи.


***

Я ходила в поле,
Я траву косила.
Собирала волю,
Призывала силу.

Я носила воду
Для большой оравы.
Я хочу свободы -
Я имею право?





Овод

Ужалил Юту овод.
Она без чувств почти.
Ну чем, скажи, не повод
В мученьях отойти?

Родная, успокойся.
Всего один укол!
Иди сюда, не бойся...
И шок уже прошел!

И ты уже играешь,
И мячик мне несешь!
Еще не умираешь,
Еще ты поживешь!





Эпитафия. Любимой подруге.

Навек безвременно ушла ты,
Презрев грядущие года,
Боль от немыслимой утраты
Со мной оставив навсегда.

Прощай, родная, спи спокойно,
Не пропадут твои дела.
Прошла по жизни ты достойно,
Достойно из нее ушла.


***

Пишу я письма электронные,
При каждом случае звоню,
И эсэмэски телефонные
Я шлю по десять раз на дню.

"Люблю" - пишу я между строчками.
Как сильно я тебя люблю!
Когда в разлуке мамы с дочками,
То счастье сводится к нулю.

Свою тревогу постоянную
Не выставляю напоказ.
Прости же дуру окаянную
За этот искренний рассказ.



Таня

Совершенства апогей,
Квинтэссенция мечтаний...
Все богатство мира - в ней.
Танечка. Татьяна. Таня.

Да хранит ее Господь,
Да свершатся ее планы.
Да побольше б счастья хоть...
Таня. Танечка. Татьяна.

Пусть безумной жизни бег
Не изранит ее душу.
Самый чистый человек -
Таня. Танечка. Танюша.





День рожденья Мишель.

Тебе уже восемь.
Как время летит...
А мы не выносим
Малейших обид.

А мы не прощаем
Друг другу пустяк.
Любить обещаем,
А любим не так.

Я выверну душу
Во имя любви.
Не сдамся, не струшу,
Ты только живи.

Я буду молиться,
Я стану святой!
Пусть только продлится
Дорога с тобой.





Школьной подруге...

С тобой расстались - да и ладно.
Нас закружила круговерть.
Но жизнь бывает беспощадна,
И беспощадней - только смерть.

Порой услужливая память
Нам шлет картинки прошлых лет.
Скучала я - к чему лукавить,
И вспоминала я нет-нет.

Я все гадала: как ты? Где ты?
И с кем? Что делаешь сейчас?
И пасторальные сюжеты
Я рисовала всякий раз.

И вдруг... Поверить невозможно!
Чтоб так бессмысленно уйти...
Я опоздала безнадежно
Сказать тебе свое "прости".






Там, где струится лунный свет,
Густые облака пронзая,
Где суеты в помине нет, -
Я получу кусочек рая.

Там отдохну я наконец
И обрету свою свободу,
Построю облачный дворец
И посажу собак у входа.

Там перестану я страдать,
И буду радоваться смерти,
Ведь рядом - божья благодать,
А на земле остались черти.





Не суди...

Не суди, да не судим ты будешь.
Бумерангом все к тебе вернется.
Ты сегодня мать свою осудишь,
И, возможно, совесть не проснется.

Но тебе напомнят очень скоро,
Что безгрешных нет на этом свете.
Из-под ног твоих уйдет опора,
Если вдруг тебя оставят дети.





Наблюдения в вагоне метро.

Волосы ты прячешь под берет,
Шарфик поминутно теребишь.
Интересно, сколько тебе лет,
Чумовая смесь Тамбов-Париж?

Может, сорок, может, пятьдесят.
Время здесь оставило свой след.
Жалкие волосики висят,
А над ними высится берет.






Прогулка с Мишель.

Кто сказал, что я обычный пес?
Вы в глаза мне молча посмотрите.
Поцелуйте в теплый влажный нос
И обняв меня, слегка замрите.

И такой покой охватит вас,
И душа зальется тихим светом,
И слезинки выпадут из глаз,
И на миг вы станете поэтом.






***
Даже будучи слепыми,
Глуховатыми к кому же,
Мы мордашками тупыми
Маму ищем неуклюже.

Мамин мы найдем животик,
Крепко лапками упремся,
И, открывши жадно ротик,
Молочка мы насосемся.

Маме мы спасибо скажем
И уснем. Но очень скоро
Подрастем и всем покажем,
Кто такие лабрадоры!!!






***
Средь миллионов чуждых глаз,
В потоке замкнутого круга
Собачий нос отыщет вас, -
Того единственного друга,

Кто послан небом и судьбой,
Кто не предаст и не обманет,
Кто в светлый мир возьмет с собой,
И кто любить не перестанет.





***
Может, кто-то усмехнется
И покрутит у виска,
Но мое сердечко бьется
Подле каждого щенка.

Я возьму щенка на руки
И издам протяжный стон.
Для общественной науки -
Прецедент из ряда вон.

Но я искренне считаю,
Что любовь - волшебный дар.
Я сижу и тихо таю
От щенячьих нежных чар.






***
Я не святая, впрочем, все равно
Стараюсь жить по праведным законам.
И хоть весьма вменяемая, но -
Все ж с небольшим психическим уклоном.

Уклон понятен многим не вполне -
Любовь к собакам сильную питаю...
Но мне плевать, что скажут обо мне.
Важней, кем я сама себя считаю!






***
На свете нет такой страны,
Где б вечно радость нас ласкала.
Где б вместо бала сатаны
Святая музыка играла.

Но сатана здесь правит бал,
Повсюду черти и канальи.
Так пусть в душе моей хорал
Звучит средь этой вакханальи.





Моей Мишель...

Самая прекрасная на свете...
Никого прекрасней не найти.
За тебя я полностью в ответе
До конца совместного пути.

До конца пути и от начала -
Ни предать тебя, ни обмануть.
Но хочу я, чтоб ты обещала:
Пусть он долгим будет, этот путь.






***
Они нас любят не из чувства долга,
И их любовь не требует отдачи.
И пусть в моих молитвах мало толка,
Но я б продлить хотела жизнь собачью.

Они своей неистовой любовью
Нам освещают трудную дорогу.
И, образок поставив к изголовью,
Об их спасении молю я бога.






***
Собачье сердце – золотое!
Согреть бы каждую дворнягу…
И коли есть в душе святое –
Вы не обидите беднягу.

Вы не пройдете мимо боли –
И что-то доброе шепнете…
Одно лишь слово, – жалко, что ли?!...
Спасибо, хоть ногой не пнете.






***
Да нет, я не опровергаю,
Что лучше журавля - синица.
Но между тем я точно знаю,
Что счастье есть - оно мне снится.

Мне снится дом на синем море,
Где волны плещут у порога,
И где никто не видел горя,
А лишь любовь - ее там много.

Там лунная дорога к раю
Ведет меня по водной глади.
И я душою воспаряю.
И всех прощаю. Бога ради.





***
Утоли мои печали,
Развлекуха-лабрадор!
Развлекалась я вначале,
Развлекаюсь до сих пор.

Оприходовал всю кожу -
Восемнадцать пар сапог,
И теперь с довольной рожей
Он храпит у самых ног.

Подточил всю мебель сразу -
От кровати до стола,
Ну ведь надо, вот зараза! -
И икота не взяла!

Слопал двери - все четыре,
На ковре оставил след -
И теперь в моей квартире
Ни ковров, ни пятен нет.

Развлекаемся как можем,
Все нам, право, нипочем!
Вы зовите, мы поможем -
Мы вас тоже развлечем!






***
Уходят проблемы, стихают вопросы,
Все мысли тревожные спят,
Покуда четыре доверчивых носа
Мне в ухо тихонько сопят.

Им чудится запах седого тумана
И капель холодной росы.
Полынную горечь степного бурьяна
Вдыхают собачьи носы.

Им грезится запах дождя, а быть может,
Все запахи вешних лесов...
И ветер грядущего дня не тревожит
Моих драгоценных носов.





***
Туда, где целуются зори,
Где стелется ровный туман,
Где небо в лиловом узоре,
Где воздух безудержно пьян, -

Туда я вернусь непременно,
Взлетев над людской суетой,
И буду глотать вожделенно
Горячего солнца настой.

Я стану бродить спозаранку
По мокрой траве босиком,
И утро такую смутьянку
Слегка пожурит ветерком.

Я сделаюсь частью Вселенной,
В рассветных лучах растворюсь,
И каплею благословенной
На грешную землю прольюсь.





***
Мне по вкусу здешние места,
По душе мне тихая неспешность,
И людей святая простота,
И природы строгая безгрешность.

Мне по нраву птичьи голоса
И цикад ночное стрекотанье,
И в алмазных звездах – небеса,
И ветров могучее дыханье.

Мне по сердцу этот уголок,
Дивный край березовой одежды.
После всех волнений и тревог –
Островок пленительной надежды.






Не заводите собак.

Коль абсолютно вы не рады
Собаке, машущей хвостом –
Не заводите. Вам не надо.
Ну, может, как-нибудь потом.

Коль вам довольно неприятны
Собачьи шалости подчас –
Не заводите. Вероятно,
Собаки – это не для вас.

Коль ваше сердце равнодушно
К собачьим преданным глазам –
Не заводите. Вам не нужно.
Кому угодно, но не вам.

Но коль вы бредите любовью
И все продумали всерьез –
То заводите на здоровье,
Ведь где-то ждет вас славный пес.





***
Я люблю Адамо Сальваторе
И стараюсь подпеть в унисон,
Если вдруг на российском просторе
Раздается французский шансон.

Я люблю задушевные песни.
С ними сердце ровнее стучит.
Ах, душа, ты умри и воскресни,
Если “Томбе ла неже” звучит.





***
Погожим солнечным деньком
Шли аккуратненьким рядком
Мишель, Арина, Стела, Юта
И я – последней почему-то.

И мне подумалось тогда,
Что все печали – не беда,
Когда со мной шагают смело
Мишель, Арина, Юта, Стелла.






***
Ах, если б знали вы, что это за порода!
Здесь миллиона слов, поверьте, будет мало.
И пусть твердят, что, мол, в семье не без урода,
Но я, увы, средь них уродов не встречала.

Их доброта уж стала притчей во языцех,
А сколько благородства! Как в английский лордах!
Вся сила интеллекта - в их собачьих лицах,
Чего не часто встретишь в человечьих мордах.






Самолет.

В небе летает
Птицею смелой.
Синь прошивает
Ниткою белой.

В том самолете
Люди как мошки.
Что вы найдете
В дальней дорожке?





Совесть.

Довольно давнюю картину
Никак забыть я не могу –
Одну беспомощную псину,
Что замерзала на снегу.

Девчонкой в школу я бежала,
Спеша на утренний урок…
Она под деревом лежала,
Свернувшись в крошечный клубок.

Комочек жалости щемящей
Мгновенно к горлу подкатил.
Но тут же ветер леденящий
Меня под руки подхватил.

И, подавляя в сердце жалость,
Я поспешила на урок…
В ее глазах была усталость
И еле видимый упрек.

И эту давнюю картину
Себе простить я не могу –
Одну беспомощную псину,
Что я оставила в снегу.





***
Куда ведет моя дорожка?
В дремучий лес среди болот.
Туда, где ветхая сторожка
Меня покорно ждет и ждет.

Где нет ни зависти, ни злости,
А лишь покой и тишина.
Там солнца луч приходит в гости,
Лишь загрущу я у окна.

Там птиц рассветные рулады
Бальзамом в сердце упадут,
Там большей нет душе отрады,
Чем непростой крестьянский труд.

Там научусь пахать и сеять
И заведу домашний скот,
Чтоб окончательно развеять
Усталость от пустых хлопот.


***
Ну как ты там, моя дочурка?
Зовет тебя наш теремок.
По вечерам гудит печурка,
И из трубы идет дымок.

Густой чернильной темнотою
Здесь обступили нас леса.
И пахнет прелою листвою,
И все чернее небеса.

Ничто тут думать не мешает,
А для собак-то – просто рай!
И тишину здесь нарушает
Лишь их задорный, звонкий лай.

Уж все готово к погребенью
Под леденящей пеленой,
И ветра злое дуновенье –
Как чья-то поступь за стеной.

Но подожди – настанет лето,
И ты приедешь погостить.
И будут в небе до рассвета
Нам звезды ясные светить.




***
Берез хороводы –
В осеннем убранстве.
Вся сила природы –
В ее постоянстве.

Секрет мирозданья –
В его совершенстве.
Сегодня – в страданье,
А завтра – в блаженстве.

За радостью лета –
Печаль непогоды.
Зачем нам все это?
Загадка природы.




***
Вот и вечер спустился,
Лунолик и румян.
И плотнее сгустился
Над рекою туман.

Где-то топится печка,
Потянуло дымком.
Что ж так ноет сердечко?
Что ж оно кувырком?

Что ж ему не поется
В райском том уголке?
И зачем оно бьется,
Словно птица в силке?






На пепелище

Мое сердце закрылось.
А чего ты хотел?
Ничего не случилось.
Просто это – предел.

Было все как обычно -
Грустных дней череда.
Только это – логично:
Я ушла навсегда.

Я ушла и узнала,
Как неверно жила.
Я с тобой умирала.
Я почти умерла.

На моем пепелище
Вдруг забрезжил рассвет.
Ты напрасно там ищешь.
Там меня уже нет…



Из личных наблюдений.

Я – отвратительная тетка,
Глупа, завистлива, сварлива.
Моя утиная походка,
Меж тем, довольно шаловлива.

Я крашу губы ярким цветом
И завиваюсь перманентом.
Я поднимаю грудь корсетом
На радость всяким импотентам.

Мои небритые лодыжки
Скрывают черные колготки.
Смотрите, жалкие людишки,
Какие есть на свете тетки!






Дорогой подружке...

Порой тебя убить хочу я
За колкость выроненных фраз.
Но все же, душу мне врачуя,
Меня спасаешь ты подчас.

Ты не глупа - твои тирады
Всегда до боли мне близки.
И коль не наши б эскапады -
Я умерла бы от тоски.



***

С иными спорить – не резон.
Глас вопиющего в пустыне.
Увы, неписан им закон,
Ведь нет ума там и в помине.



Выставка собак.

Как мы рады, как мы рады,
Мы – на выставке собак!
Кто-то ходит за наградой,
Кто-то – в качестве зевак.

Стадион гудит как улей,
Негде яблоку упасть.
Сколько шпицев, мопсов, булей!
Здесь царит собачья власть.

Ведь со всей страны собаки
Собрались на этот слет, -
Сорванцы и забияки
И тихони всех пород.

Есть большие, есть и мини,
Есть и с шерстью, есть и без.
Тут и статные догини,
И пушистый пекинес.

Вот французские бульдожки –
До чего же хороши!
Эти глазки, ушки, ножки –
Просто музыка души!

Вот красавцы-азиаты.
Мощь и сила в их глазах!
Очень грозные ребята,
Да хранит меня аллах!

Вот йоркширские терьеры, -
Обаятельный народ!
Элегантные сверх меры,
Будто на показе мод.

Вот гарцуют артемоны,
Горделивы и тонки.
Вот порхают папийоны,
Словно бабочки, легки.

Но эксперты судят строго,
И, хоть каждый пес пригож,
Первых мест не так уж много,
Всем не хватит… Ну и что ж!

Это праздник, это чудо,
Это радость и кураж!
Это – Шоу. И отсюда
Я вела свой репортаж.





***
Что за маленький кораблик
Рассекает злые волны?
Поглядите: это лабрик!
Он плывет, значенья полный!

Тяжеленную корягу
Держит в пасти, отдуваясь.
До чего мне жаль беднягу!
Доплывет ли? Сомневаюсь.

Но, хвостом в воде вращая,
Словно лопастью железной,
Он, усталости не зная,
Тащит груз свой бесполезный.

Вдруг в хозяйстве пригодится
Эта милая коряга?
Станет он собой гордиться:
"Да! Такой вот я трудяга!"

И хозяин чтоб гордился,
Он на свете - самый главный.
Скажет: "Славно потрудился,
Заработал ужин славный."




***
В одной стране далекой,
Где лето в январе,
Есть домик на высокой,
Обрывистой горе.

Там горная лаванда
Приносит свой дурман.
Там крытая веранда
Глядит на океан.

Там небо над горою -
Как синяя вуаль.
Там с быстрою волною
Уносится печаль.

Там чайки над прибоем
Сверкают серебром.
Там дышится покоем,
Смиреньем и добром.

Я чайкой белоснежной
Быть может, обернусь
И в край тот безмятежный
Однажды устремлюсь.



***
Какие дивные творенья
Подчас рождаются в тиши,
Когда приходит вдохновенье,
Когда струится свет души.

Какие чистые созданья
Порой являются на свет!
Когда в груди горит желанье -
Предела совершенству нет!





Собачник.

Пусть на улице холод и грязь,
И давление в сто атмосфер, -
Все равно я в назначенный час
Через лужи тащусь в этот сквер.

Телефон, сигареты, ключи –
И карманы, как флюс, по бокам,
А еще по карманам мячи
И вкусняшек почти килограмм.

Рядом весело шлепают те,
Для кого я тащусь в этот сквер
В непроглядной сырой темноте,
Под давлением в сто атмосфер.



***
К сотворенью шоколада
Не устану я стремиться.
Будет щедрою награда,
Нужно только потрудиться -

Подобрать ингредиенты
Все по высшему разряду.
Только есть еще моменты,
Что учесть отдельно надо:

До краев любви отмерить
И везения с удачей…
Лишь тогда смогу поверить,
Что я справилась с задачей.




***
Вы мне простите святотатство
Подобных мыслей и идей,
Но мне мое собачье братство
Важнее общества людей.

Моя возлюбленная стая,
И в ней я - признанный вожак.
Я за нее дойду до края, -
Я так живу. И только так.


***
Я уж забыла, как летала
Во сне над дивною страной,
И как безудержно мечтала,
И крылья были за спиной.

Как всех любила и прощала,
Стремясь обнять весь мир земной,
Как свет и радость расточала
Тем, кто открыт был предо мной.

Но я устала понемногу
И всех любить, и всех прощать.
Пришла мне мудрость на подмогу,
Чтоб боль мою предвосхищать.


***
Как долго тянется зима
С ее несметными снегами.
И сходишь медленно с ума,
Ступая тихими шагами.

Где неба чудо-синева,
Где солнце яркое, живое?
Стоит замерзшая Москва
С посеребренной головою.

И не уйти, не убежать
От надоевшей панорамы,
И точит душу мне опять
Застывший звук минорной гаммы.



***
Надежней всех немыслимых оков
Одна любовь лишь нас соединяет.
Из глубины таинственных веков
Собачий взор покой наш охраняет.

Любовь и верность – честь им и хвала!
И пусть времен проходит вереница, -
Собачьих душ святые зеркала
Все так же нам заглядывают в лица.



Собаке.
Что пожелать тебе, дружок?
Пускай волшебник втихомолку
Огромный сказочный мешок
Положит для тебя под ёлку.

Там будет счастья - до краёв,
Здоровья крепкого - сверх меры,
Ещё надежда и любовь,
И вера. Как же нам без веры?



Мишель...

Ушки мои, ушки.
Шерстка моя, шерстка.
На моей подушке
Спать тебе ль не жёстко?

Глазки мои, глазки,
Зубки мои, зубки.
Не жалею ласки
Для своей голубки.

Ничего, признаюсь,
Не жалела сроду.
Я во всем стараюсь
Лишь тебе в угоду.

Лапки мои, лапки.
Ушки мои, ушки.
С неба - звезд охапки
Для моей подружки.


***
Калики мы перехожие...
Сквозь трудности и ненастья
Все бродим по бездорожию
В извечном поиске счастья.

Нас мочит дождями синими,
От времени нас кукожит,
Но мы остаемся сильными,
Сломить нас ничто не может.

Нам служит любовь подмогою,
Нам лучший советчик - совесть,
Идем мы своей дорогою,
Не пачкаясь. Не позорясь.



***
Не ворожите. Не поможет.
Снимите с глаз своих вуаль:
Вас не грядущее тревожит,
И не ушедшего вам жаль.

Вы заблудились в настоящем,
Вас угораздило упасть,
Вы всем убогим и пропащим
Теперь завидуете всласть -

Их всеобъемлющей свободе
От чувства долга и вины.
Вы сами в некотором роде
Уже убоги... и смешны.



Мишель...
Когда мне ставит жизнь капканы,
И грусть-тоска нещадно гложет,
То залечить на сердце раны
Мой верный пёс всегда поможет.

Придет, положит на колени
Покорную седую морду, -
И растворятся злые тени,
И зазвучат любви аккорды.



Мишель...
Ах, если б ты умела говорить,
То я тебя немедля бы спросила:
Скажи, как мне тебя благодарить
За всё-за всё, что ты мне подарила?

За доброту, за нежность, за покой,
За верность без причин и предисловья,
За дивный мир, украшенный тобой,
Твоей непостижимою любовью.

Ах, если б я умела ворожить -
Тебе наворожила б жизни вечной!
Дано тебе собакою прожить
И быть при этом самой человечной.



Посвящаю Шери...

Зачем же вы уходите до срока,
Нам оставляя горестный наказ
Бродить по тем дорогам одиноко,
Что вместе мы топтали много раз.

И водит нас неведомая сила
Маршрутами исхоженных дорог,
И ходим мы покорно и уныло,
Держа ненужным ставший поводок.



11.11.11


Думать о фатальной неизбежности –
Это ли не тяжкое проклятье?…
Я тебя купаю в море нежности,
Заключая в крепкие объятья.

Я тебе шепчу слова заветные,
Полные любви и восхищенья,
И огни в глазах твоих ответные
Мне даруют радость всепрощенья.

Каждым словом, мыслями и жестами
Для тебя я сердце распахнула.
Чтобы неразрывно были вместе мы –
Жизни я своей в тебя вдохнула.

Говорить с тобой до бесконечности
И ловить любви немые знаки…
Ну откуда столько человечности
В этой удивительной собаке?


О брошенных собаках.


Мы не способны на предательство.
И не смотрите удивленно, -
Порой бывают обстоятельства,
Что выше нас определенно.

Да-да, бывают обстоятельства…
Но мы когда-нибудь заплачем
По жертвам нашего предательства,
По жизням брошенным собачьим.

Прогулка с Мишель.
Она уже долго водила меня своими излюбленными маршрутами и все никак не хотела повернуть к дому. Мы шли с ней рядом, и она неотрывно смотрела на меня. Глаза ее излучали столько сумасшедшей любви, что казалось, вся улица озарена этим чудесным светом. Встречные прохожие останавливались и говорили: “Какая классная собака!” За темными очками не видно было слез, которые текли по моему лицу. Почему я плакала? Сама не знаю. Я думала о том, как сильно я люблю ее, что ничем на свете не измерить силу этой любви, и что ничего мне больше не нужно, лишь бы до конца дней своих вот так идти с нею рядом.






О доброте...

Я часто задаю себе вопрос: откуда берутся люди, способные широко раскрыть душу.

То есть другими словами, какие предпосылки служат тому, что кто-то может делать добро, а кто-то – нет. Наверное, все это закладывается еще в детстве. Генетика, воспитание, положительные или отрицательные примеры, литература, наконец! Механизм становления личности сложен и не всегда объясним. Но я точно знаю, что хороших и добрых людей на свете больше, чем жестоких и злых. Потому что мне везет. Меня окружают люди со светлой аурой. Удивительные люди.

Взять, к слову, мою Катюшку, хозяйку Нормана и Реми. Вот уж кто не перестает восхищать меня ежедневно! Она настолько отзывчива к чужим проблемам, что, по-моему, всегда пребывает в состоянии готовности бежать кому-то на помощь. Примеров тому – несть числа.

В Туле сука не может разродиться щенками от Нормана. Машины и денег у заводчицы нет. Дело уже к ночи. Катя срывает своего мужа, который, по счастью, работает недалеко от Тулы, и он уже спешит за роженицей, дабы срочно привезти ее в Москву, в клинику. Вопрос о том, кто заплатит за операцию, не стоит. Вопрос только в том, чтобы успеть! Слава богу, собака начала рожать сама.

Катя всегда патронирует всех щенков от своих мальчиков, переживает за каждого! Как мамаша перенесла роды, хорошо ли набирают вес щенки, в какие руки они попадают… Все эти животрепещущие вопросы волнуют ее круглосуточно.

Господи, Катя, чем тебя кормили в детстве? Одними сладостями? Говорят, от сладкого улучшаются и настроение, и характер. Или это хоровое пение сказалось подобным образом? Может быть, когда широко открываешь рот, одновременно и душа раскрывается? А потом так и остается распахнутой для всех?

Если это так, то я призвала бы всех родителей кормить своих детей одними “Мишками” и ”Белочками” и отдавать их учиться хоровому пению. Может быть, тогда, с новым поколением людей на нашей планете, сострадание ближнему не будет восприниматься как нечто удивительное, а станет нормой жизни.





О владельцах
Когда-нибудь я напишу трактат о безусловном влиянии собаки на жизнь человека. А пока, если позволите, маленькое эссе.

По роду своей профессии мне приходится встречаться с самыми разными людьми. Кто-то, купив у меня щенка, проходит сквозь мою жизнь, не задерживаясь. Бог с ними. Я никого не принуждаю к общению. Но кто-то, познакомившись со мною однажды, волею судьбы продолжает идти рядом.

Я говорю о тех, кто, выбрав меня когда-то в качестве своего заводчика, ступил на эту тропу – тропу любви к самой замечательной собаке на свете, к лабрадору. Люди самых непохожих профессий – всех их объединяет одно. Они лабровладельцы. Это каста. Приходя домой со своих рабочих мест, зачастую весьма пафосных и важных, они становятся похожими друг на друга как близнецы. Одни и те же вопросы их тревожат, одни и те же заботы их занимают. Меняется мировосприятие, по-другому расставляются жизненные приоритеты.

Я всегда поражаюсь, насколько собака способна всколыхнуть человеческую душу. Те чувства, которые давным-давно дремали, вдруг вышли на поверхность. Теперь уже абсолютно все действия воспринимаются сквозь некую призму. А удобна ли моей собаке эта машина, или стоит поменять ее? А зачем мне сейчас отпуск, если мой щенок еще маленький, ведь оставив его без себя на время, я обеспечу ему устойчивый стресс? А к чему мне новые юбки и шпильки, ведь для прогулок гораздо актуальнее резиновые сапоги?

Сегодня весь вечер я провисела на телефоне, зацепившись языком со Светланой. Она купила у меня шоколадную Мишельку. Юрист. Живет на Рублевке. Удивительно приятный человек, лишенный чего-либо наносного. У них на Рублевке хорошо. Но Света мечтает побывать у меня на Плещеевом озере. Ведь там такой простор! И озеро чистейшее. Мишельке будет где порезвиться и поплавать.

Я обязательно приглашу их. Ведь они – это неотъемлемая часть моей жизни. Ее приятная часть.



Старая собака.

Старость всегда печальна. Потому что безнадежна. А когда уходит надежда – приходят воспоминания. Поскольку все лучшее осталось позади, а будущее – это только мучительное ожидание.
Старость собачья печальна вдвойне – ведь слишком короток собачий век. И немного утешает то, что печаль эта живет лишь в наших душах. Очень хочется верить, что собакам она неведома.
Не думать, гнать от себя все грустные мысли… Но не могу.
Я вижу тебя крошечным полуторамесячным комочком, которым мы принесли тебя в свой дом. Я влюбилась в тебя с первой минуты, слепо и безоглядно, не рассуждая и повинуясь лишь голосу сердца. Я и сейчас люблю тебя без памяти. Пишу эти строки, а слезы сами льются и льются из глаз, и ничего не могу с собой поделать.
Как мы были счастливы! Весь мир принадлежал нам – леса и поля, травы и цветы, снега и облака, солнце и ветер, озера и реки! Сколько дорог было нами пройдено, сколько рек переплыто!
Сейчас ты уже не так подвижна и ловка, как была когда-то, и тебе трудно соревноваться в быстроте с более молодыми собаками. А помнишь, как я бросила тебе в воду палку, и ты было поплыла за ней, но, заметив торчащую со дна огромную корягу, стала изо всех сил тащить ее к берегу. Собралась толпа зевак. Всем было любопытно – дотащишь или нет. Дотащила.
Ты всегда была упрямой.
Мы ходили гулять только туда, куда хотелось тебе. Встанешь на перекрестке, посмотришь на меня своим человеческим взглядом и скажешь: “Нет, сегодня в этот сквер я не хочу. Пойдем лучше в парк.” “Как скажешь, дорогая. Ты ведь у нас выбираешь дорогу.” Но ты была бы не ты, если бы не характер! За это я люблю тебя еще больше.
Мы всегда понимали друг друга даже не с полуслова. С полувзгляда. Я давно уже научилась ценить каждый день своей жизни. Потому что он прожит с тобой. И я молю Бога лишь о том, чтобы он подарил нам еще много-много дней. Радостных и не очень. Любых. Только чтобы быть вместе.
И когда придет срок, в твоих глазах я прочту, что твоя дорога ждет тебя. И я скажу так: “Иди своей дорогой. Сегодня в первый раз я не последую за тобой. Ничего не бойся. Настанет время – и я догоню.”



Еще раз про любовь.


Женщина, купившая у меня щенка-суку, пожаловалась: "Она любит всех остальных больше, чем меня. Радуется всем сильнее, чем мне. Так обидно!"
Я ответила ей так: "Она любит Вас больше всех, поверьте. С первой собакой, Мишель, у меня было то же самое. Она безумно радовалась всем, а ко мне вроде как относилась спокойно. Я недоумевала: кормлю, гуляю, ухаживаю за ней только я, а любит она всех, кроме меня. Уже потом, со временем, я поняла, КАК она меня любит. Просто я постоянно была с ней, и она относилась к моему присутствию как к должному.. А когда мы расстались на год (моя мама очень к ней привязалась во время совместного пребывания на даче и умолила меня отдать ей Мишель в Москву), я поняла, но не вдруг, что происходит с собакой. Когда я приезжала к ним на Алексеевскую, Мишель едва ко мне выходила. Я недоумевала. Неужели не скучает? Мама говорила, что она всегда грустная и совсем не играет. Приехав летом на дачу, я увидела глаза, в которых не было жизни. И тогда я сказала - мама, прости, но я у тебя собаку забираю. Мама согласилась. Первые дни Мишель ко мне не подходила. ВООБЩЕ. Я решила, что она больна. Потом она оттаяла. Столько любви! Не растраченной за год. Спала, обхватив меня лапами, словно боялась, что я опять исчезну, лизала мне руки и лицо, глядя в глаза с такой сумасшедшей нежностью! Начала играть с другими собаками, носиться, как щенок, будто детство к ней опять вернулось! И я сказала ей: прости. Я отняла у тебя год твоей собачьей жизни. Я никогда больше не расстанусь с тобой."
А Вы говорите...



Дети природы (заметки на полях).


Лето... Чудесная пора для всех, а тем более для нас, жителей громадных мегаполисов, вкупе с нашими любимцами. И когда еще мы, владельцы домашних животных, можем со всей определенностью сказать: да, все-таки собака - это дитя природы! Конечно, летом, когда у нас есть великолепная возможность понаблюдать за этими детьми природы непосредственно в их родной стихии. То есть за городом, конечно. Наблюдать за ними здесь можно бесконечно, открывая все время что-то новое. А уж лабрадоры - это вообще кладезь непознанного.
К примеру, считается, что их можно научить искать съедобные грибы. Возможно. Но мои собаки научились безошибочно отыскивать земляничные поляны. Благо что в этом году этой ягоды в лесах полным-полно. Вот радости-то! Ищут-ищут, носы-в-землю, бац - замерли. Нашли! Пир начинается. Губами осторожно снимаем ягодку с веточки, смакуем. Кайф! Опустошив полянку, бежим на поиски следующей.
Мы вообще очень любим то, что растет на земле. Травки там разные, ягоды любые, фрукты, овощи... Да. И надо ведь было мне вырвать с грядки пару морковок. Угостила Юту с Ариной. Я как-то упустила из виду, что лабрадоры - существа весьма сообразительные. Подойдя к этой самой грядке несколькими часами позднее, я ахнула. Практически вся морковь вырыта, и что характерно - в кучку сложены хвостики и ботва. Остального нет! В-общем, урожай собрали. Без меня.
Нет, ну то, что мои собаки обожают загорать - это для меня никакая не новость. Просто если я выношу покрывало и кладу его на траву, то, собственно, места для меня там не остается. Лежат ведь, парятся, но - загорают! И я у них в ногах.
Купаться ходим регулярно, благо живем на берегу реки. Здесь все как обычно, заплывы продолжаются часами, нырять обожаем, без воды - ни туды и, как говорится, ни сюды. Но главное не это. Вот интересно - собаки чувствуют родственную связь? Не знаю как другие, но моя Мишель, придя с речки, начинает облизываться. Высушивается. Но при этом она всегда облизывает и... кого бы вы думали? Да-да, Стеллу, свою дочь. И никого более из остальных собак. Точь-в-точь так, как сука вылизывает своих щенков. Вот и скажи, что собаки не помнят родства!
Да, поистине удивительные существа эти самые ЛАБРАДОРЫ. Живешь и диву даешься: создала же природа таких своих детей! Нам, людям, на радость...







ПОЛУОСТРОВ ЛАБРАДОР

Рассказ



У поздней осени есть одна вредная привычка – дожди. Но и я не подарок. Вот и меряемся характерами.

Стою, мокну на вечернем утином пролете. На своем коронном добычливом месте. Камыш выше головы. Вода выше колен обжимает болотники студеными обручами. Пожухлые стебли шуршат под дождем, заглушая шум крыльев. А воздушные налеты последних осенних уток стремительны, и потому всегда неожиданны. Вот и кручу головой, стираю шею о задубевший ворот штормовки. Ш-шух!..Только что проморгал верный выстрел.

А сумерки замешиваются все гуще, особенно с восточной стороны. Делать нечего, поворачивайся избушка на курьих ножках к западу. Так видимость получше, но беда в том, что битую птицу можно уронить не к берегу, а в открытую воду. А я без доброй собачки. Ш-шух!.. Машинально ловлю стволом свистящий промельк. По отдаче в плечо и силуэту крякаша в момент стрельбы чую, что упредил в самый раз. Утка валится по отвесной дуге с захлеснутой на спину головой. Крепко битая. Лежать ей там, где упадет. По шлепку определяю расстояние – метров двадцать. Вот говорят: видит око, да зуб неймет. А тут и глаз ничего не видит, кроме камышовой гущи. И зубы от промозглости ломит. Но доставать надо. Шарашусь. Черпнул голенищем. Водичка жалится, как крапива. Сдаюсь. И начинаются дипломатические переговоры с самим собой. Давно тебе говорил, заведи новую лайку. Но в том-то и дело, что старую, загубленную на кабаньей охоте, забыть невмоготу… Да и приперся-то сюда ради одного точного выстрела.

Куда только черти не занесут ради него, верняка. Коротенько приложился и – вся любовь. Да не вся. Слышишь, как шумным внутренним прибоем кровь от головы отхлынывает. Сердце прыгает, как рыба на льду. Но напряжение спадает. И чувствуешь, как к спине холодными пиявками рубаха лепится. И застывшую подушечку большого пальца все еще от резного предохранителя жжет. И подглазья деревенеют на ветрюге. Ноздри в усах отогреваешь. И пальцами ног в шерстяных носках не забывай кочегарить, а то отвалятся раньше времени. И поясница затекла от неудобного маскирующего полусгиба. И сумрак в поднебесье задернул последнюю шторку. А промельк дичи еще молниеносней. Какая там мушка? Сто лет ее не видел. Просто ствол должен расти из плеча. И вот он, момент истины: мужик ты, запеченный с корочкой румяной, или сырой недоварок? Бах! Навскидку.

Да мужик, мужик. А не достанешь трофей, выходит, зря загубил лесную душу. И начинаешь тасовать в памяти все свои апрельские да октябрьские заплывы. Готовишься, значит, к новой дури. Всего-то на бережок вернуться, шмотки скинуть…и звени колокольцами до потери чувствительности.

Шлеп!.. Шлеп!.. Никак енот к моей добыче гребет. Во наглец. Ну-ка, ну-ка… Слышь, хватает ,абориген чертов, да еще с причмоком. Но уж больно пасть громкая. Шавх! Шавх! Крупный дармоед, забористый. Ну и ладно, ну вот и пристроил свою дичару, не пропадет зазря. Мудра природушка, ох мудра. Меня, придурка, в непогоду из дома выгнала, чтобы какую-то свою любимую зверюгу накормить.

Но все же любопытство разбирает: кто там валандается? И вроде ,в мою сторону сопит, отфыркивается. Камыш раздвигает ломко. Вот-те на,..да это – псина! Видать, не один я тут с ума схожу. Не все еще перевелись охотнички – болотнички.

–Э, мужики! Чья собулька? Эй?.

Да кому тут быть-то, на краю света и осени? Ну, молодца, собик, фьюить, фить… Я их всех так зову, если клички не знаю: собик, собуля. «Собака» не мое слово, шершавое какое-то.

– Ух ты, собуленька… С доставкой на дом прямо. Ну, и передай благодарность своему хозяину.

Добровольный помощник, не доплыв до меня, свернул в сторону к отмели. Там и вывалил из пасти крякаша. Тут же и растворился. Просто ангел какой-то. Не привиделось ли? Белесый, как привидение, широколобый. Уши не торчком, гладко свисают. А глаз не видно, не блеснули, Дождь с темью размыли образ загадочного пса. Да и сторонился он меня, осторожничал явно. Если встречу где, не узнаю. Что за порода?

«Спасибо! – крикнул я на всякий случай.

А плавающий призрак прошелестел последними камышинами и пропал в озере.
Мы-то с ним встретились как раз на полуостровке, выпирающем посередке водоема. Половина озера – направо, половина – налево. А через километровую водь напрямик на противоположном берегу деревушка огни палит, дворняги брешут. Бережок же, на котором я много лет провожаю охотничью осень – лесной. Сюда только пешком добраться можно. И самое заковыристое дело – возвращаться потемну. Все сучки соберешь на набыченную голову. Потому и мало желающих среди нашего брата сюда заглядывать. Но с трофеем-то оно завсегда веселее. Удавшаяся вечерка и саму жизнь окрашивает в эти часы каким-то ясным удовлетворительным смыслом. Слепая спотыкастая ходьба быстро согревает, как русская печка. На душе озорно и заманчиво от недавней интриги: что за пловец, откуда взялся белесый? А теперь уж кажется и серебряный этот ихтиандр. А как пастью-то галантно чмокнул: нате вам, гражданин пригожий. Ну, охота, ну, выдумщица! Чем-нибудь обязательно удивит, побалует, в душу заглянет, в памяти уляжется. Чудны дела твои, таинственная вечерняя охота. Всегда романтичнее и сказочней утренней зорьки, хоть и коротка, как вздох перед сном. И словно бы приснился мне этот пес. Рассказать – не поверят.

И рассказывал знакомым, друзьям, сослуживцам. Хмыкали, мол, охотничьи байки – дело темное, буйнопомешанное. А потом уж и сам подзабыл, когда это, в конце октября или начале ноября, приключилось? А сейчас и ноябрь на излете. И надо собираться на свидание с северной уткой. Она его назначает на короткие часы и всегда в самое муторное ненастье. Шлепается на черную воду вместе с мокрым снегом. Не успел приложиться – не мужик. Не просчитал траекторию падения трофея после выстрела – форменный душегуб. И отговорки не принимаются. Пальцы окоченели или стрелковый глаз на колком северке заслезился – твои проблемы. Сиди дома, разводи кисель в носу. А если уж допущен в святая святых, так сморкайся через палец от сурового удовольствия. Лодку бы раздобыть. Размечтался. А утка, что, на боинге прилетает к тебе? Наравне будь с природой: она – в тепле, и тебе в жарком комарином поту плавиться. Она в холода ударилась, и ты стопами шевели–поспевай. Тогда и выпадет верняк. Будто не отдача тебя, а сам Господь по плечу хлопнет: молодец, паря.

А выстрелы по пролетной северной утке на самом деле добрые вышли. И опять же на полуостровке этом. Хоть и звали меня в другие места. А я нет – сюда. Классический тут перелет. Тянут стаи густо, будто перевязанные у тебя над головой невидимыми линиями судьбы. Но стаи – это для общего впечатления, для масштабности зрелища. А вот для охоты нужны избранницы, те, что мысок цепляют и от тебя прошмыгивают, что называется, на выстреле. Вот и прикладывайся. И прикладывался памятно. Горячился, конечно. Потому не всех нашел.

А когда выбрался из воды, у своей тропы на той же отмели… остальных увидел. Аккуратненько так сложены на спинки , и белыми подкрылками, как светлячки маячат. Аж перекрестился, ей-Богу.

-Друг, – зову, – ты где, бродяжка белобрысый? Выходи. Чай пить будем.
Как с человеком с ним заговорил. Насвистывал, чмокал, сюсюкал. И след его взял, да отпечатки от лап быстро плавились. Сбился. Ждал. Долго чаевничал. С калиной люблю на северную заваривать: до последней капли прожигает, тепло держит.

А утка все тянула с мягким шумом сквозь снежную канитель. И радовалась охотничья душа немерянной силе кругосветного перелета. А сметенные чувства никуда улететь не могли. И я все ждал своего знакомца. Должник ведь перед ним. Чуть не забыл, едва не предал бродячего умника. Знать бы, что за причина у его неприкаянности, какая нелегкая держит его в этих топях..? А невидимые крылья над головой задевали самые высокие струны и наигрывали симфонию великого птичьего переселения. Для тебя одного, фанатеющего зрителя и слушателя, развалившегося в кочкарнике на видавшем виды рюкзаке. Вот ради этого и ходишь в непогодь самую кланяться вековечной страсти лесовика. Потому как сам ты глубинно и кровно притянут к этим свистам – перелетам, перемешивающим планетные пространства. Сам ты зверь и человек вперемешку. И то завывает в тебе волчица – страсть, то западает, словно в логово, и ластится.

Но сколь долго я ни ждал, как только не занимал себя всякими летучими мыслишками, а непонятная тоска крепчала. «Долги нам жизнь сокращают,» – бормотал я про себя, представляя перед собой призрачного хозяина полуострова., и выкладывал всю, какая была с собой , снедь под камышовый навес. Пусть попробует городского. И хоть белесым являлся мне мой лохматый призрак, а соображал я, какая черная-черная тайна ночи окружает его судьбину. И помочь надо. Да как? Никогда не можем мы до конца постичь тех, кого приручили.

А назавтра я был уже в той деревушке, что огнисто подмаргивала мне на вечерках. И вышло все, как в одном мало кем читанном стихотворении: «Здесь не пробегала белая собака? И старик ответил, выйдя из ворот:Здесь не пробегала белая собака. Ни одна собака здесь вас не найдет».

Смурной народ. Какое им дело до собаки? Но все-таки нашелся один приметливый. Видел, говорит. Гоняют ее деревенские злыдни – дворняги. А та все водой спасается. По сухому неважно скачет, неуверенно как-то. То на куст наткнется, то на камне подвихнется. А как в озеро ступит, тут – держись. Торпеда. С долгим нырком уходит. А масти, как тебе сказать, палеватой такой, ну, как зерно или пшеничный колосок. Да вокурат, что усы прокуренные у старого рыбаря, вон он идет… И рыбарь подтвердил:

– Слепуха она. В сеть ко мне запуталась. Я ее веслом напугиваю, шугаю, а она не видит ни хрена. Пришлось огреть по хребтине. Сразу – нырь! И сетку-трехстенку в лоскуты порвала. А хитра, лиса. Потом научилась чисто рыбку из ячеи выбирать, одни чешуйки оставляла. Но лишнее не возьмет, не пакостит, не волчья манера.

– Слепая?
– Ну. Тут еще в августе охотник, хозяин, видно, спрашивал, не видали, мол, этого, как его…жабра, лабра… Тьфу.
– Лабрадора?
– Во-во! Навроде того. Так рассказывал, что его собаку шальной дробью угостили. Плыла, а ее спьяну кто-то… Она же плавать-то мастерица. Бывает, на рыбалке сидишь, смотришь, она играть с озером начинает. Кувырк – бултых, кувырк – бултых. И нырковая на диво, не видывал таких. Как ты говоришь?
– Лабрадор. Полуостров есть такой в Атлантике.
– Вона куда! – старый рыбарь подозрительно глянул на охотника.
– Да я сам только недавно стал интересоваться этой породой. Вот прочел в книжке… А что, она так ни к кому и не подходит?
– Не-а, стороной все. Приплывет в гости, косточек пособирает. Поднимет морду и нюхает, нюхает. К жилью-то, видно, тянет ее. А по запаху полную картину составить не может. Глаза отказали. С непривычки в потемках-то, сам соображай. Да ведь и пальнули в нее – страшится, поди, нашего брата, дуролома.
– Ружье бы об этого стрелка сломать.

Я уехал домой в город. Дела. Но места себе не находил. И когда вдруг нежданно-негаданно завернула стужа, и раньше срока встали реки, я рванулся на полуостров Лабрадор. Обыскал его, как свои карманы. В бинокль озеро оглядывал. Ни следка, ни волоска. На стылой бесснежной спутанной траве отпечатки не держались. Ну, что я мог еще сделать? Вытряхнул под выворотень рюкзак кормежки.

А к вечеру уже заметил движение какое-то в промоине посреди озера. Там, на самом ветродуе, где воду льдом еще не взяло, золотилась знакомая лобастая голова. Найденыш мой нырял, фыркал, крутился и бил хвостом, словно кит. Веселая это была пляска или прощальный бал на воде? И понимал разве лабрадор, что вода отпускает его на долгую-долгую зиму? Отпускает на сушу скитаться в сугробах, натыкаться на деревья и уходить от погони из последних сил. И где он будет теперь укрываться от клыков дворняг? И сколько ему еще на роду написано бояться людей после того оглушительного шального выстрела?

Бинокль приближал, но не настолько, чтобы я мог разглядеть глаза лабрадора. А праздник его водяной души был очевиден. Бурлила в нем кровь пращуров, несмотря ни на что. И ходили круги-волны в ледяной купели. Пес с разгону выбрасывался на лед. Потом снова кидался в воду. Гениальное произведение природы и человеческой мысли радовалось своей стихии в ритуальном танце.

К тому времени я уже успел прочесть в специальной литературе, что ретриверы, в семью которых входят и лабрадоры – самые добрые на планете, а может быть, и во Вселенной, существа в собачьем обличие. У них, я слышал, детское выражение глаз. И сейчас бесшабашный купальщик напоминал действительно разыгравшегося ребенка.

Я испытал лед – меня не держал. А день иссяк. И ночь прошла у костра. Когда рассвело, вернулся на берег. Промоина, до которой было метров триста, рябила на ветру. Ее так и не затянуло. Морозец был еще слабоват. Это меня несколько успокаивало. Обшарив побережье в бинокль, подробно задержался на деревне. Избы дымили трубами, как утлые суденышки, остановленные льдом. На неприятельском для моего друга берегу все было тихо. Значит, голод пока не заставил его броситься в зубы деревенских шавок.

И какая же радость ждала меня у выворотня, куда я принес остатки колбасы и хлеба. Оказалось, что там ночью пиршествовал лабрадор. Я снова искал его. Бесшумно, тайно. После такого богатого стола он непременно должен был завалиться спать. Изморозь на траве помогала мне. Я нашел его убежище под недавно поваленной разлапистой и еще зеленой елью. В гуще хвои мерно вздымался и опускался палевый бок отдыхавшего беглеца. Да, я уже любил его, черт возьми. Мне хотелось только протянуть руку и потрепать его за ухом. Я уже придумывал ему кличку.

Но он не узнал меня или не хотел узнавать без ружья, без громкого дуплета, после которого так тонко и щемяще пахнет сгоревшим порохом и дичью. Сонный лабрадор рванулся в угрюмом слепом прыжке. Больно ударился о стылую березу и завизжал, как щенок. Это был крик отчаянья, вопль. И он выдавал, что сил душевных у моего друга осталось совсем мало. Ему нужна была немедленная помощь. Но он упорно избегал меня. Ковылял, тараня валежины, сшибая сгнившие пеньки заболоченного леса. Обрушивался с кочек. Раздувал ноздри, забирая в них запах озера, до сих пор исправно служившего для него рыцарским щитом. Он уходил к воде. И догонять – значило, заставить его бежать напропалую. Я не стал его преследовать, я не имел права устраивать на него облаву.

Калека выбрался на лед и заскользил, припадая на переднюю лапу к спасительной промоине. А его спасеньем был я, вернее, должен был стать. И на этой моей мысли он обернулся ко мне и замер. И вслушивался, шумно вдыхая и выдыхая воздух, словно чутье могло помочь в разгадывании чужих мыслей.

Тут я поклялся себе, что никогда не оскорблю его второй кличкой. У него есть имя. Его зовут – Брат.

– Брат, я вернусь! – крикнул я и ушел к машине.
Завтра же вернусь. Черт с ней, с работой. Возьму отпуск. Не дадут – уволюсь. Наберу еды на двоих на месяц, на два, на три… Поставлю на полуострове палатку. Потом зимовье срублю. А уток, которыми забита морозилка, надо разморозить. Буду подбрасывать их вверх и палить дуплетом. И уж Братуха, как пить дать, кинется их собирать и подносить мне. Это в нем сильнее всех страхов и инстинктов. И когда-нибудь я увижу его при свете дня совсем близко, рядом. Представляю, как настороженно долго, а потом упоительно сладко будет он меня обнюхивать. Наконец, лизнет ладонь и ткнется в нее носом.

« Не горюй, Брат, у меня хорошее зрение… нам хватит,» – скажу я ему.

Начальник, сволочь, заставил две недели отрабатывать. Я отпахал два дня, а потом услышал по радио угрожающую метеосводку и наплевал на кодекс законов о труде. Кодекс чести превыше всего.

– Я должен спасать одного человека, – сказал я, чтобы им всем было понятно и сделал ручкой.
– Охота пуще работы, – съехидничали мне вдогонку.

Я спешил. Но время было упущено. Холода наступали. Ледостав укрепился. Под прозрачным панцирем, колыша водоросли, проплывали медлительные рыбы. Они, наверное, привлекали интуитивное внимание моего лабрадора, потому что кое-где на льду я заметил царапины от его мощных лап. Но теперь поймать их он уже не мог.

В убежище его не оказалось. Пока ставил палатку и разводил костер, время перевалило за полдень. Мысленно просил у неба снега. Тогда бы я разобрался в маршрутах Брата и устроил бы ему радостную встречу… с залпами и трофеями. Но ясное морозное небо было таким же прозрачным и безразличным, как озерный лед.

На нем я вскоре увидел человека, копошившегося посреди водоема напротив деревни. В бинокль узнал старого рыбака. Он усердно пыхтел самокруткой и мерно орудовал пешней. Выдолбил прорубь, да большунную. Очистил от осколков. И стал бросать в нее металлическую «кошку» – сеть, видать, искал. Вовремя, до ледостава, не снял, а теперь хватился. Бывает. Пойду помогу. И о «жабре – лабре», глядишь, что узнаю.

Только заерзал по льду, как со стороны деревни донесся заполошный лай. По озеру катилась свора преследователей. Лабрадор уходил от погони к месту бывшей промоины. Бег его был тяжел. Он падал. Трудно вновь набирал скорость. И опять его, распластанного и кувыркавшегося, несло по стеклянной глади. Но курс на промоину он держал верный.

Я орал лихоматно. Но ветер относил мой боевой клич, и не мог отпугнуть разгоряченных преследователей. Пожалел, что ружье в палатке. Оставалось бежать на перерез к промоине, чтобы там вступиться за друга. Боковым зрением уловил, что и дед попер с пешней на пустолаев.

– У, сучье отродье, медь вашу так! – грозился рыбарь.
И, странное дело, его простонародные и обычные в таких случаях выражения прибавляли мне духу.

Рыбак как раз запустил по льду вращающуюся пешню, когда головные собаки вцепились в лабрадора. Он почти не сопротивлялся. Его охватило минутное оцепенение. Он кружился на месте предполагаемой промоины. Внутренний компас подсказывал ему, что ошибки нет: именно здесь вход в родную стихию. Палевый беглец метался на пятачке. А тупые кровожадные сородичи висли на нем.

– Бра-а-ат!.. Я здесь! Ко мне! Братуха!.. – я захлебывался от гнева и этого дурацкого бега–скольжения на несгибаемых в коленях ногах.

Дворняги все же сумели воспользоваться растерянностью лабрадора и опрокинули его. Лед окрасился первой кровью. Но скользкая поверхность ледового побоища мешала всем одинаково, и когда я подоспел на выручку, мой друг уже скинул с себя последнего врага. В близком бою чутье его выручало. Если бы оно еще подсказало ему, что мы с ним одной закваски.

Он кружил, как гладиатор по арене, разбрызгивая кровь. Высоко задранная голова говорила о том, что он по-прежнему доверяет только чутью. Чутье – это все, что у него было. Чутье, запрограммированное, зациклившееся, заклинившее на запахе открытой воды. И оно вновь дало ему надежду. Широким и по-волчьи размашистым скоком, скользя и царапая бесстрастный лик озера, он понесся к проруби. Деревенские подворотники стегали его своим истошным гонным лаем.

И разве я, бывший только человеком, мог тогда догадаться, что ретривер, лишенный веры в людей, остается навсегда верным ее Величеству Воде. И вот он, мой палевый призрак с багряным кровоподтеком на шкуре, несется к парящему зияющему вырубу. Прорубь, словно живая, дышит в нетерпеливом ожидании. Последний прыжок - и она взрывается фонтаном подкрашенных брызг. … Когда вода опадает, я уже не вижу Брата, бросившегося на ледовую амбразуру.

Животный страх овладел тварями. Поджав хвосты, они бежали в свою деревню.
– Пешню, дед! Пешню сюда! – вопил я, дубася биноклем по льду, под которым стремительно плыл лабрадор. Он скользил ровно и уверенно, не ведая, что выхода из этого нырка нет. Он был в своей стихии, он самоотверженно верил в нее.

А я, обгоняя пловца, в отчаянии прыгал на ледяной гробовой крышке, стремясь проломить ее тяжестью своего тела. Осколки бинокля летели в стороны. По льду ползли трещины. Но лабрадор плыл, и я должен был забегать вперед его и обрушиваться на новые участки.

– Пешню!
Густая шерсть ретривера богатой подводной шубой развевалась в зеленоватой глуби. И водоросли скручивались в вихревых потоках от мощных бросков лап. Он плыл и плыл… Плыл… через все моря и океаны, что помнили гордое ретриверское племя. Он плыл и плыл, пока его широкий умный лоб не приник, как к иллюминатору… Нет! Он все еще плыл! Он плыл и плыл, возвращаясь на свою историческую родину – на полуостров Лабрадор.

Он и сейчас там, на своем маленьком полуострове, где я уже больше не охочусь. Но бываю. И на холмике под кряжистым выворотнем оставляю полевые цветы Брату – лабрадору.

А его детские глаза мне все-таки снятся.


Леонид Корнилов








ИСТОРИЯ ОДНОЙ ПЕРЕПИСКИ


17 сентября 2006г.

Дорогая моя мама, здравствуй! Доехал я хорошо. Почти всю дорогу спал или смотрел в окно. В новом доме я уже освоился и чувствую себя хорошо, даже великолепно. Меня все здесь любят, но кусать руки почему-то не разрешают, предлагают игрушки. Но ведь руки интереснее, хотя игрушки тоже смешные - пищат, когда прикусишь, а еще катаются! Мишку удобно таскать по всей квартире. Лежанка у меня удобная: большая и с бортиками, чтоб не было холодно. На следующий день после приезда я вышел гулять, а до этого меня обработали чем-то вонючим (хозяйка говорит "Фронтлайном", чтоб меня никто не кусал). Оказывается, гулять - это очень интересно! Хотя сначало ехали на чём-то жужжащем, я даже не хотел туда влезать. Теперь я знаю, что это лифт и он совсем не страшный. В парке я нашел много друзей. Мы с ними хорошо играем. Я уже знаю слова "Гулять", "Мыть лапы!", "Ешь!", "Домой!", а еще противное слово "Фу!". Посылаю тебе свои первые фотографии прикреплённым файлом. Привет Елене Евгеньевне. Спроси у неё, пожалуйста, когда я могу спускаться сам по лестнице? У нас от лифта несколько ступенек до двери подъезда. Привет от моей хозяйки Елене Евгеньевне и всем вам. Твой сын Олимпик Звёздный Пёс.




26 сентября 2006г.

Уважаемая Елена Евгеньевна, добрый вечер! В субботу впервые вывезли Олимпика на дачу. Погода была великолепная и он чувствовал себя там отлично. Сначала с моей внучкой Аленкой спорили за место у окна. Потом оба смотрели на дорогу. На обратно пути на заднем сиденье спали обнявшись. На даче он очень быстро освоился, хотя сначала вид был слегка ошалевший: птицы, стрекозы, бабочки, пчелы, комары, лягушки, ящерицы! И еще ежик! С ума сойти можно! Набегался очень. Помогал сажать цветы. Я начала копать, он оттолкнул меня своим задом и продолжил работу, наверно, решил, что не женское это дело - ямки копать. Но такой умница - когда посадили цветы, он их понюхал и больше не интересовался. Но так устал, что свалился на дорожке спать. Мне с трудом удалось под него подложить теплую подстилку, он даже не пошевелился. Сегодня получили фотографии, посылаю некоторые прикрепленным файлом. Посмотрите на своего питомца и порадуйтесь с нами. Сейчас я работаю, а он лежит рядом и пытается мячиком привлечь мое внимание. Утром будит меня гулять поскуливая. Если я делаю вид, что не понимаю, то он кладет мне на подушку один тапок. Приходится "понять". Сколько же это вызывает радости! В парке он уже многих знает, играет с удовольствием, но в обиду себя не дает. Вот так мы и растем. Елена Евгеньевна, а что с его документами? Когда они будут готовы? Вы сказали, что получить их могу я сама. Правильно ли я это поняла? Нужно ли нам с ним показываться Вам? И еще. Ему очень понравились свежие яблоки. Можно ли их ему давать и есть ли какие-то ограничения? Вы говорили, что эти собаки - аллергики. У него скоро начнут меняться зубки - он все время, когда не спит, что-то грызет: то игрушки резиновые, то ухо из жил. Пытался стул, но было достаточно погрозить пальцем и сказать: "нельзя!" Да, на днях увидел свое отражение в миске с водой (она металлическая). На мордашке было написано такое удивление, что мы начали смеяться. Он и нюхал миску, и прыгал около, и пытался лапой потрогать - не отвечает тот, кто в миске живет. Совсем я Вас заговорила, но про него можно говорить часами. И любоваться постоянно. С уважением, Елена Константиновна.

От него щенячий привет маме. Он ее не подведет.






27 сентября 2006г.

С прибавлением в семействе лабров! Как маленькие щенки? Какие родились? Как чувствует себя счастливая мама?




1 октября 2006г.

Бедная, бедная девочка. Как же ей досталось! Мы все желаем ей скорее поправиться, а Вам сил, чтобы вырастить малышей здоровенькими. У нас все хорошо - растем быстро и обрастаем мускулатурой. Пытается лаять басом. На улице увидел кошку, долго смотрел на нее (я не дала подойти близко), потом басом сказал "Гав!" и чинно пошел дальше. На улице нас спрашивают о Вашем клубе, хотят таких же красавцев. Елена Константиновна.




16 ноября 2007г.

Здравствуйте, Елена Евгеньевна! У нас все хорошо, только начали меняться зубки, поэтому мальчик грустил. Сейчас они прорезались и вернулся аппетит. Снега нет, и гулять грязно: с друзьями не очень-то покувыркаешься. Хозяева тщательно обходят друг друга. Олимпик стал очень красивой собакой. Уже пытается сидеть, как взрослые псы, но не всегда получается - заносит. Научился ходить рядом. Любит играть с чем-нибудь: приносит и ждет, когда бросят. Просто - золотой ребенок! Готовимся к прививке. Спасибо за родословную. Мне, конечно, удобнее ехать на Алексеевскую. Как Ваши щенки? Как чувствует себя собака после операции? Елена Евгеньевна, а где будет выставка? С какого возраста выставляются? Ходить ли нам? Если ходить, то что нужно для этого? Вот сколько вопросов. Олимпику мешает свет и он со вздохом ушел в прихожую. Там будет лежать сиротинушкой, пока я не выключу свет в комнате, тогда придет целоваться. Вот и все наши новости. Да, а с кем Вы идете на выставку? Со всеми? Привет нашей маме и успехов ей. Елена Константиновна.




17 ноября 2006г.

Елена Евгеньевна, доброе утро! Про выставки спросила просто так, интересно. У нас на площадке одно время хозяева кобелей разных пород причитали: надо на выставку, надо на выставку! Вот я и решила, что это обязательная процедура. Он и так у нас самый лучший, умный и самый красивый во всем нашем микрорайоне (это не только мы считаем, но и другие собачники, а прохожие останавливаются полюбоваться). Так что престиж нам не к чему. Мы с Олимпиком желаем Юте (и Вам, конечно) успеха на выставке. Мы за нее будем "болеть": все-таки она наша первая подружка по играм. Е.К.






19 ноября 2006г.

Елена Евгеньевна, спасибо за письмо. А Вы на выставке-то были? Как дела? Мы Вас там не дождались, так как надо было гулять с нашим солнышком. Сейчас я пишу Вам, а он развалился на моей постели и делает вид, что спит, а сам иногда косит в мою сторону глазом. Такой хитрец! А к моей постели его приучила Алёнка. Они там кувыркаются вместе. Е.К.




20 ноября 2006г.

Елена Евгеньевна, у Вас хорошая девочка, а никокой не полуфабрикат. Просто не пришло еще ее время, как и человеческие дети, собаки в разное время расцветают, если хотите - из утенка становятся лебедем. Она свое возьмет, ей только надо дать время. Она у Вас умница (Вот и Олимпик поддакивает, вернее "подрыкивает" таким утробным рыком). А от участия отказаться нельзя на эти полгода? И Вы бы не переживали и она зря не нервничала. Желаем Вам хорошо провести время на даче. Е.К. и Олимпик.




9 декабря 2006г.

Добрый день, Елена Евгеньевна! Как вы все отдохнули? Погода-то была отличная! У нас всё хороши - растём, взрослеем. В связи с теплой погодой ещё раз обработались от клещей. На прогулке наша звёздочка "уматывает" взрослых собак играми. "Считать" умеет только до трёх: после мытья третьей лапы наровит сбежать. Посылаю последние фото. Следующие будут только в Новый год. Да, с врачом (Маргаритой Владимировной) договорилась на следующую пятницу, т.к. она была в отъезде. Вот и все наши новости. Е.К. и помнящий вас всех Олимпик.




16 декабря 2006г.

Здравствуйте, Елена Евгеньевна! Как у Вас дела? У нас всё хорошо. Сделали прививку. У нас была Маргарита Владимировна. Встретил её Олимпик радостно, пытался дать мои кроссовки вместо тапок, радостно вилял хвостом, даже сел по команде. А она!!! Градусник поставила, уши вертела, в пасть залезала, а потом - о ужас! - сделала укол! Вот и радуйся гостям после этого! С горя пошел и налил в углу. Сегодня он уже про прививку забыл, чувствует себя хорошо. Да, ещё Маргарита Владимировна сказала, что у них появились больные пироплазмозом: клещи-то не погибли! Мы в конце ноября опять обработались фронтлайном, так как зимы не предвидеться в ближайшее время. Е.К.




31 декабря 2006г.

Елена Евгеньевна и все, все, все! Поздравляем с Новым годом! Олимпик - чудо! Совершенно не боится петард. Только оглядывается и смотрит на меня. А дома даже не реагирует на эти звуки, хотя вокруг собаки воют. Он только вздыхает и попрачивается на другой бок. Такие мы хорошие. Еще раз с Наступающим! Е.К., Олимпик и все мы.




1 января 2007г.

Елена Евгеньевна! Еще раз с Новым, уже наступившим годом! Счастья, здоровья, успехов всем, а лабрикам желаем побед на выставках! Сегодня ночью Олимпик отличился. Он стал во сне тянуться на ковре у стула, естественно, зацепил стул, тот упал. Грохот был сильнейший. Я проснулась от этого грохота. На Олимпика, к счастью, ничего не упало. Но он испугался. В мгновение он оказался у меня на постели и всем телом прижался ко мне, а лапами обнял за шею. Надо было обнять и поцеловать.Так и заснули обнявшись! Ушел потом, когда ему стало неудобно. Как ребенок! Так у нас делает Аленка. Они чем-то похожи, может быть, потому что оба дети. Она любит валять на разобранной постели и он не дает стелить, пока не повозишься с ним на кровати. Чем бы он ни занимался на звук раскрывающегося дивана несется сломя голову. С уважением, Е.К.




13 января 2007г.

Елена Евгеньевна! Ещё раз с Новым годом! Посылаю фото нашего мальчишки. Это новогодние фотокарточки. Если не пройдут сразу, то пошлю несколько писем. Так что не удивляйтесь. У нас всё хорошо. Растём, шалим. Восьмого у нас с ним был "экзамен" на воспитанность: у нас было 20 гостей. Экзамен мы сдали на сверхотлично! К столу не лез, на людей не прыгал, только, когда захотел в туалет, принёс мне кроссовки и сел рядом. Вот такие мы бываем послушные, когда захотим. С уважением Е.К., Олимпик и все-все.




13 января 2007г.

Ещё две фотографии. Если не надоели Вам, то на неделе пришлю ещё. Как у Вас дела? Как Ваши очаровашки? Да, Елена Евгеньевна, а знаете ли Вы что-нибудь о наших братьях-сёстрах? Кстати, сколько их было? Олимпик знает, но сказать не может. И как выступает на выставках Оскар? Показываются ли на выставках другие братья-сёстры? Нам просто интересно это. Как его мама? Ну вот, засыпала вопросами! Я любопытная, как Олимпик! Если будет желание и время ответьте нам. Е.К.






17 марта 2007г.

Добрый день, Елена Евгеньевна! У нас все хорошо. Знаю от Оли, что у Вас все в порядке со щенками, они все нашли новый дом. Оля была у нас первый раз вчера. Следующий раз будет во вторник. Олимпик пытался ее подстроить под себя, но ничего не вышло. Занимался с удовольствием, но к концу или надоело, или устал. Оля сказала, что для первого раза это нормально. Еще она сказала, что у него слабые связки задних ног. Надо пить что-нибудь для укрепления мышц и связок. Мы пьем только для костей и суставов. Поэтому обращаюсь к Вам за советом: что делать? С уважением, Е. К и Олимпик. После занятий спит без задних ног, с перерывом на гулянье и еду.




20 марта 2007г.

Елена Евгеньевна, доброе утро! Рада за Вас и за Мишель. Понимаю, что напоминаю профессионалу, но у Вас было так много забот, что могли и забыть. Уже очень много травы. Вы обработали девочек от клещей? Мишель пока слабая, а к слабому вся зараза пристает быстрее. Олимпика я обработала в начале марта, так как у нас давно нет снега и на газонах уже цветут подснежники. Е.К.




4 апреля 2007г.

Елена Евгеньевна, вечер добрый! Очень надеюсь, что действительно добрый! Прочитала про Мишель. У меня просто нет слов. За что же ей такие мученья? Представляю, что творится с Вами. Пыталась вчера позвонить, но Вы, вероятно, еще не вернулись из больницы, а сегодня рука не поднялась звонить: боялась Вас оторвать. Оля сказала, что тоже не может до Вас дозвониться. Вот я и решила написать. Как Мишель? Ведь это уже третья операция за короткий срок, да? Бесполезно спашивать, почему неправильно первый раз все сделали врачи? Хотя, у Вас же в клубе свои врачи. Но теперь остается только надеяться на ее организм (ведь, до последних родов она была здорова?) и молиться. Вы должны ей внушать оптимизм. Она же Вам верит. А Ваши слезы и паника в душе не очень хорошие помощники. Она умница и хорошая девочка, поцелуйте ее за нас и скажите, что мы все на нее надеемся и желаем ей скорее поправиться. Она - молодец, все будет хорошо!!!!! Е.К., Олимпик и все мои домашние.




8 апреля 2007г.

Елена Евгеньевна! С праздником! Христос Воскрес! Очень рады за Мишель. Она - очаровательная умница! Хорошо, что больше не нужна операция. А что с терапией, это постояннно или только на время? Поцелуйте ее в удивительный нос. За нас Вы не огорчайтесь. Мы сами не огорчены, а наоборот - очень довольны. Это же наш первый выход "в люди". Олимпик показал себя настоящим мальчишкой-тинейджером (ведь он сейчас в этом возрасте), а когда это подростки думали не о девочках, а о занятиях? Не бывает такого. Так что всё естественно. Он там сидел и "целовался" с палевой девочкой, которая заняла, кажется, второе место в щенках, что мы все умилялись. Какие уж тут занятия. Они пили из одной миски, а потом слизывали друг у друга с пасти воду. Такая идилия! Вера от смеха даже не могла фотографировать. Повзрослеет и поумнеет. Конечно, осенью мы будем умнее и не будем так поддаваться женским чарам. А сейчас мы думаем только о ней, хотя она и толстовата, по оценке эксперта. При слове выставка, Олимпик хватает игрушку и идёт к двери. Смешной, влюблённый Ромео. Юту поцелуйте и Стеллу, конечно, тоже. Я Вам пишу, а Олимпик пытается залесть ко мне на руки. Пока спал, успел соскучиться. Сейчас пойдём гулять. Ещё раз с праздником! Удачи! Е.К., Олимпик и все-все-все.






18 мая 2007г.

Елена Евгеньевна и все-все-все! Давненько мы о вашей команде ничего не слышали. Как у Вас дела? Как Мишель? Как собаки переносят эту жару? У нас все нормально. Нам скоро год. Собираюсь моих всех отправить на дачу. Там все-таки не так душно и рядом вода и лес. Завтра поедем на день-два, а к концу недели совсем. Олимпику жарко. Подходит к ванне и просит его облить. Когда включаю душ, он улыбается. До середины ночи проводит время у открытого балкона. Но аппетит из-за жары не уменьшился. Только ходим гулять в теньке под деревьями. Такие у нас дела. Если будет время, ответьте. С уважением, Е.К., Олимпик и все наши. Поцелуйте девочек в носики за Олимпика.




19 мая 2007г.

Добрый вечер, Елена Евгеньевна и все лабрики! Рада за Мишель и за Вас, конечно! Могу представить эту шоколадную прелесть Арину. Они с Феликсом отличная парочка. А мои дети так устали на даче, что оба отключились и ни на что не реагируют. Правда, поели оба с удовольствием. Олимпик не хотел уезжать с дачи. С трудом усадили в машину, а он еще и порыкивал. Ну ничего, в следующую субботу, даст бог, переедем, т.е. они все переедут на все лето. А я, как всегда, буду туда-сюда мотаться. Ну, это не впервой. Желаю Вам успеть оформить все документы. А Феликсу, действительно, у Вас лучше и уютнее. Он будет Вас вспоминать добоым словом (лаем?). Е.К.






7 октября 2007г.

Добрый вечер, Елена Евгеньевна! Вот мы и вернулись с дачи. Одичали дети окончательно - они же там были с мая. Умудрились разодрать бассейн, так как туда с визгом кидались оба. После этого купали их отдельно. К сожалению пруд у нас еще чистят, поэтому купались дома. Олимпушка нашел огромную канаву между участками, в которой после дождей было полно воды, и там самозабвенно плавал. Так что решили ее не засыпать, а углубить и увеличить для него. Восторг телячий - его хрюк был слышен на несколько участков. А еще он любил обливаться в тазу. Подходил к бочке, вставал на задние лапы и хрюкал и повизгивал: значит надо в большой таз налить воды, а он будет ее разбрызгивать, а потом на мокрой траве кататься. Яблоки ел только нарезанные, в целые играл как в мячик и очень удивлялся, когда прокусывал. Но снимать с дерева яблоки любил и еще черную смородину и крыжовник ел прямо с дерева. Ждал, когда упадет слива, так как ее очень любит. А еще он у нас поймал малиновку и принес моему мужу, тот с трудом освободил птицу. Но оказалось, что у нее был только помят хвост, так что она улетела. Вообще малиновки у нас нахальные: ждали у Олишкиного хвоста, когда он поест, чтоб потом подобрать крошки. Еще он знает ос , комаров и муравьев. Муравей его даже укусил в нос. Нос распух сразу. Пришлось дать детский кларетин от аллергии, а к носу Аленка прикладывала лед из морозилки и приговаривала: "Потерпи, дурашка!". А он безропотно лежал около ее ног и только вздыхал. Дети понимают друг друга с полувздоха и полувзгляда, а шалят всегда вместе. Мы уже знали, если пропали, то где-то вместе что-то замышляют. Так и искали или голову Аленки, или хвост Олимпика. Хорошо, что забор вокруг участка без дырок. Не уйдут. За эти месяцы Олишка выгорел: загривок стал светлее (как будто шиньон прицепили между лопаток), да и сам в полосочку. Вера смеется - мелирование делали. Посылаю дачные фотокарточки, где виден его отдых. Совсем я Вас заговорила. Как у Вас дела? Как взрослые лабрушки, как малышка? Если будет время, напишите. С уважением Е.К., Олимпик и все мои домочадцы.






20 ноября 2007 г.
Елена Евгеньевна, доброй ночи! В очередной раз бродила по Вашему сайту, смотрела очаровашек, читала стихи. Моё счастье спит рядом. Свет мешает, но не уходит, лежит рядом, обняв мои ноги, чтоб не пропустить, когда спать пойду: целоваться нужно. Нам скоро полтора годика! Это удивительное существо - наш Олимпикон-Гаврюша! Хитрющий!!! Но и умнейший пес! Вечерами начинает играть: носится по комнате, а потом и по квартире кругами, с подскоками, на прямых лапах и боком. Потом с чувством исполненного долга идет пить и спать. Вы даже не представляете, как я Вам за него благодарна!!! Вы меня вернули к полноценной жизни, я уже не с таким надрывом вспоминаю Бена. Олишка начал матереть. Шея наливается, спина становится мощнее, лапы здоровые, как у маленького тигра. И эта туша несётся меня встречать с работы! Представляете? Лось!!! А ещё любит сидеть на руках. Наверно, считает, что ещё маленький. Уже на руках не помещается, но очень хочется на ручки. Хорошо хоть, что не прыгает на руки, а просто пляшет на задних лапах передо мной. Зачит, надо обнять и поцеловать в нос. И тогда мы становимся "бесхребетными", а хвост готов оторваться или стать пропеллером. Вот разговорилась! Да, прочитала, что была выставка в ноябре. С кем Вы там были? И какие успехи? С чем поздравлять? Всё, кончаю. Целуйте своих солнышек. Да, Олимпик Ютту помнит. Всего Вам доброго. Е.К. и спящий Звездный Пёс.




РОГУЛЬСКАЯ ЕЛЕНА КОНСТАНТИНОВНА
(Орфография автора сохранена.)